Протесты населения Ингушетии против передачи ее территорий Чечне продолжаются уже несколько дней. В столице Республики, городе Магас, собралось, по некоторым данным, от 10-ти до 40-ти тысяч человек. Свое мнение о происходящем, а также свой взгляд на то, во что в итоге могут вылиться народные протесты, и чего такая «игра с огнем» может стоить России, в интервью «Русскому Монитору» высказал известный политический деятель, историк Авраам Шмулевич.
– Что Вы можете сказать о происходящем в Магасе? Можно ли называть это Майданом?
– Слово «майдан» такое затертое… То, что сейчас происходит в Магасе – это, конечно, народное противостояние. Народ вышел на улицы города, протестуя против решения власти. Власти пытались принять закон, который, как считают ингуши, ущемляет их интересы, они пытались передать важные территории соседней Республике. Народ вышел с протестами, при этом власть пыталась делать намеки на подавление силой, были выстрелы в воздух, поверх толпы, но ингушей это не испугало, ингушский ОМОН отказался разгонять протестующих, и теперь они (протестующие – ред.) объявили бессрочный митинг, требуя отмены решения, которое было принято. При этом даже парламентарии, парламент Ингушетии, который проголосовал, как было объявлено официально, за передачу территорий, теперь отказался и аннулировал голосование.
– Какова, на Ваш взгляд, реальная причина конфликта?
– У любого значимого события много причин. С одной стороны, причина для тех людей, которые вышли на улицы, следующая: власти повели себя совершенно возмутительным образом. Территории, которые являются предметом спора… Действительно, граница между Ингушетией и Чечней не была проведена на карте со времен выхода Ингушетии из состава Чечено-Ингушской АССР в 1991-м году. Там образовалась независимая Чечня (Ичкерия), но это особо никому не мешало. Парламент кадыровской Чечни предъявлял на эти территории свои претензии, но это не выливалось в какие-то действия. Сейчас вдруг прилетел Кадыров, и власти Ингушетии и Чечни подписали договор о передаче территорий. Это возмутило народ, поэтому он вышел на улицу. Почему это было сделано именно в этот момент, почему нельзя было еще лет 20 ждать?.. Мы знаем, что российская власть, если ей надо принять какие-то решения, может делать это очень грамотно и тихо, не привлекая внимания. Зачем все нужно было делать таким образом, понимая, что это заведомо вызовет возмущение у общественности Ингушетии – это отдельный вопрос.
Я не верю, что Путин утратил контроль, и так далее. Я уверен, что все это делалось сознательно, собственно, это видно даже по тому, как парламентарии Ингушетии проголосовали за это решение, зная, что решение непопулярное. Видимо, кто-то оказал такое давление, которому они не могли сопротивляться. То же самое касается президента Ингушетии Евкурова. Он понимает, что весь его авторитет не просто поставлен под вопрос – его уже все открыто ненавидят. Он поставил на кон всю свою политическую карьеру, для него это политическое самоубийство. Вряд ли он решился на это добровольно, значит, на него оказал давление Кремль. Почему я говорю, что это сделал Кремль? Потому что сейчас запускается целая серия конфликтов на Кавказе. Был конфликт в Кабардино-Балкарии, и только он закончился, начался конфликт в Ингушетии, чтобы, во-первых, показать местным кавказским народам, чтобы они даже не думали о независимости. Москва все время стращает их, что если она уйдет, то начнется взаимная резня, что «чурки», «туземцы» не в состоянии друг другом управлять, и нужна Москва, чтобы она это делала. Я думаю, что в какой-то момент Путин скажет свое «веское» слово, может быть, даже полетит в Магас и всех умиротворит. С одной стороны, всему населению России будет показано, что Кавказ – дикари, а Кавказу – что они сами не могут собой управлять, а с другой стороны, Москва покажет, что она такая сильная, а Путин управляет всем. Раньше он во главе журавлей летал, а теперь – во главе ингушей. Я думаю, это то, ради чего Кремль все это затеял.
– Как Вы считаете, какова роль Сечина в конфликте? (Ходят слухи, что он делает все возможное, чтобы богатые на нефтяные месторождения районы не отошли Чечне).
– Слухи ходят совершенно разные. Там действительно есть районы нефтеносные, но это не настолько серьезно, это не Ямал и не Саудовская Аравия. Нельзя сказать, что там какие-то значительные месторождения, их раньше не добывали. Были официальные заявления, что там нефть низкого качества, большое содержание серы. С другой стороны, действительно, «Роснефть» это дело выкупила, подала заявку на разработку этих месторождений… Но в любом случае это не настолько экономически важные земли, чтобы ради них «зажигать» Кавказ. Кроме того, никто не мешал бы «Роснефти» подать заявку правительству Ингушетии, если бы они были в ведомстве Ингушетии. Так что я не думаю, что это связано с нефтью. В любом случае слухов ходит много, и есть отличные «вбросы», но главное – Москва контролирует весь процесс, если бы не желание Кремля, то ничего бы этого не произошло. Выгодно ли это Рамзану? Я думаю, что нет, потому что это было намерено спровоцировано. Вдруг он прилетает в Ингушетию, вдруг Парламент за сутки до голосования получает все эти документы… Все это можно было сделать по-тихому: договориться со старейшинами, объявить какой-то референдум и так далее, то есть сделать то, что Москва и лидер Чечни умеют делать. А это все выглядит как сознательная провокация.
– Кадыров намекает на то, что если люди будут протестовать и дальше, он развяжет войну. На Ваш взгляд, насколько это возможно?
– Кадыров не может ничего развязать сам. Там находятся федеральные войска, которые ему не подчиняются, и их, этих войск, больше, чем чуть ли не всего населения Чечни. Сам он находится в подчинении Москвы. Он не может ничего развязать, он не является самостоятельным лидером.
Может быть, есть такой вариант, что Кремль хочет начать широкомасштабную внутреннюю войну. Среди высших чиновников есть люди, которые хотят это сделать. Воевать же с кем-то нужно. Но с внешним противником воевать нельзя, а если начать новую войну за покорение Кавказа, спровоцировать там беспорядки, а потом их «железной рукой» подавить, то это может отвлечь население России от внутренних проблем. Известно, что русские сплачиваются, когда есть какая-то внешняя – мнимая или настоящая – угроза. Лучше всего русские сплачиваются вокруг власти, когда нужно кого-то завоевать или от кого-то обороняться. Никто на Россию нападать не собирается, значит, нужно кого-то завоевать. Но завоевать Запад, или Китай, или Казахстан даже, или даже Украину – слишком рискованно, они не пойдут на это, их просто разобьют, Запад вмешается. А вот разжечь гражданскую войну внутри России – в принципе, это возможно. Так что этот вариант существует, но я не думаю, что сейчас они хотят его использовать. В ответе на первый вопрос я сказал, что, на мой взгляд, произойдет дальше.
– Может ли Россия утратить контроль над Северным Кавказом? И не является ли происходящее в Ингушетии этакой “первой ласточкой” падения путинского режима?
– Не совсем. Я думаю, что даже если Кавказ отпадет, то в центральной России путинский режим имеет шансы сохраниться. И даже если уйдет Путин, придет кто-нибудь, кто не будет от него чем-то принципиально отличаться. Но то, что национальные окраины и, в первую очередь, Кавказ, могут отпасть от Российской Федерации, это возможно, потому что Россия провоцирует такие конфликты, играет с огнем. Вспомним, как распадался Советский Союз. Точно так же. Были спровоцированы конфликты на национальных окраинах: конфликт в Приднестровье, в Абхазии и Южной Осетии, конфликт между Азербайджаном и Арменией за Карабах, ввод российских войск в Баку… Они пытались, спровоцировав такие конфликты, не допустить отпадения от центра. Чтобы национальные меньшинства занимались войной друг с другом, а не думали о том, чтобы отпасть от России. Но это слишком опасные вещи, ситуация может выйти из-под контроля. То же самое и здесь. Если на Кавказе начнутся столкновения, которые на первом этапе спровоцирует Москва, то дальше это будет, как огонь в сухом лесу, и Москва не сможет это контролировать. Кроме того, население на Кавказе, как показывают, в том числе, ингушские события… Я думаю, Москва даже не ожидала такой реакции – что ингуши будут настолько организованны. Вообще следует отметить, что на Кавказе еще существует гражданское общество. Старые связи, которые там были, позволяют обществу сопротивляться давлению власти. Общество проявило очень большую сознательность и организованность, думаю, неожиданную даже для Москвы, и в этом смысле кавказцы имеют много больше, чем русские. Это способность самоорганизовываться. И, кстати, «обламалась» Москва и в Украине, потому что они недооценили силу горизонтальных связей украинцев между собой. Скажем, знаменитое избиение студентов… Если бы это произошло в России, все было бы совершенно предсказуемо: все бы «обделались» и испугались. А в Украине реакция была другой: «Детей бьют!». У украинцев горизонтальные связи между собой сильнее, чем у русских, и те, кто сидит в Москве, этого недооценивают. На Кавказе эти горизонтальные связи еще более сильные. Есть достаточно серьезное противостояние, и Москва просто может утратить контроль.
Второе – это экономические проблемы. Москва раньше удерживала Кавказ тем, что «заливала» его деньгами. То есть, не его, а правящие элиты. Скажем, та же Чечня: 60 процентов денег, которые переводят Кадырову, уходят обратно в Москву в виде откатов, но часть-то все равно остается в Республике. Они, естественно, не доходят до простого населения, но в карманах местной элиты остаются. Но если у Москвы не будет возможности платить эти деньги (а экономическая ситуация ухудшается), то часть элиты может взбунтоваться и решить: зачем им Кремль, они теперь будут сами править. Москва, если будет продолжать эту политику, она утратит контроль над ситуацией. Экономически она не сможет удерживать Кавказ ни с точки зрения экономики, ни с точки зрения военных расходов, которые потребуются для серьезной военной операции. В этом смысле да, я думаю, очень вероятно, что в ближайшие годы она утратит контроль и уйдет из Северного Кавказа точно так же, как она ушла с Южного Кавказа, Средней Азии и той же Украины.
– На Ваш взгляд, не является ли симптомом отчуждения между Россией и Кавказом тот факт, что россияне, когда спортсмены-кавказцы выступают против европейцев и американцев и даже украинцев (которых сейчас положено ненавидеть), болеют не за “своих” парней из Дагестана и Чечни, а за их противников? Даже вчерашний бой между Нурмагомедовым и Макгрегором: (80 процентов россиян болели за ирландца и лишь 20 за “россиянина”)…
– Совершенно верно! Это одна из причин того, почему Россия неминуемо утратит контроль над Северным Кавказом. Кавказ – это типичная колония. Люди, которые живут на Кавказе, они ментально, культурно совершенно отличаются от населения других регионов России. Если во времена Советского Союза это все-таки была одна страна, при всей региональной специфике, то сейчас это уже разные страны, у них нет чувства принадлежности к одной стране – ни у кавказцев нет принадлежности к остальной России, ни, что еще более важно – у россиян нет восприятия кавказцев и других «нацменов» как представителей одной с ними политической нации. Поэтому в данном смысле, с одной стороны, весь Северный Кавказ воспринимает себя единым целым. И последний бой между Нурмагомедовым и Макгрегором очень хорошо это показал. Это просто один из показателей того ментального и культурного разделения, которое уже произошло. Северный Кавказ и остальная Россия – это уже разные страны.
Русский Монитор
